«Добро пожаловать в ад»: дочь «идеальной матери» Руби Франке опубликовала книгу о том, каким на самом деле было ее детство

Летом 2023 года социальные сети США взорвались новостью — арестована Руби Франке, известная блогерша, образцовая многодетная мать, чей блог про воспитание был примером для миллионов подписчиков. Миловидной блондинке и матери шестерых предъявили обвинения в жестоком обращении с детьми и поместили под стражу. Ее сын — истощенный и весь в побоях — попросил о помощи соседей. Так женщину и арестовали.

Старшая дочь Руби написала в Сети: «Сегодня был большой день. Я рада, что справедливость восторжествовала».

Информация о том, что Франке издевается над детьми время от времени просачивалась в социальные сети. Было известно, что она жестоко наказывает детей, не дает им есть и запрещает им спать на кровати.

Устав от критики, Руби удалила свой канал в 2021 году, мотивировав это тем, что ее дети болезненно воспринимают хейт. А ее методы воспитания стали еще жестче. На тот момент с Руби проживали четверо из шести детей — двое старших от матери съехали. За закрытыми дверями творился кошмар, о котором стало известно лишь в 2023 году, когда 12-летний сын Руби, Рассел, смог сбежать и попросить помощи у соседей.

Состояние мальчика — истощенного, покрытого ранами и язвами — не оставляло у полиции никаких сомнений. Остальные дети выглядели не лучше. Руби была арестована. Следствие длилось полгода, и в феврале 2024 года Руби Франке приговорили к 60 годам заключения за то, что успешная женщина и блогер морила детей голодом и физически и морально издевалась над ними.

Старшая дочь Руби, Шари, сразу после суда написала книгу о том, что происходило за закрытыми дверями их дома. «Дом моей матери. Шокирующая история идеальной семьи» вышла в феврале 2025 года и моментально стала бестселлером. Издание «Эксмо» перевело книгу на русский — скоро она появится на прилавках российских магазинов. А пока делимся с вами некоторыми отрывками из оригинального издания.

Никому нет дела

Свою книгу Шари начала с ареста матери. Девушке, уже год жившей отдельно, и отрезанной от общения с младшими братьями и сестрами, позвонила соседка, сообщившая, что у дома Франке стоит несколько полицейских автомобилей. Девушка была уверена, что мать убила младших братьев и сестер: «„Шари, полиция у дома твоей матери!“, — слова взорвались из динамика, не было времени на приветствия. „Они вытащили оружие, они сейчас выломают дверь!“, — сердце защемило в груди, когда в голове пронеслись яркие, ужасающие образы. Безликие фигуры в форме выносят из дома моей матери крошечные мешки с телами. „Это случилось“, — пришла мне в голову мысль. — „Они мертвы“».

Все то время, что Шари и трое других детей жили отдельно от матери, они пытались вытащить младших из-под опеки Руби. Но никому не было дела: «Почему ни у кого не было никакой информации о детях? Почему они не ходили в школу? Почему никто не мог защитить их от опасности? Я кричала на каждом углу целый год. Однако, несмотря на явные признаки опасности, никаких мер предпринято не было. Система, которая должна была защищать моих братьев и сестер, оставила их на произвол двух женщин, опьяненных бесконтрольной властью» (у Руби была подруга и напарница Джоди Хильдербрандт, которую суд признал сообщницей — прим. ред.).

«Я не бывала в доме матери с тех пор, как Руби год назад отказалась от меня. Руби, самопровозглашенная святая материнства. Руби, превратившая мою жизнь в подобие „Шоу Трумана“ для своих послушников из соцсетей. Руби, подвергавшая меня, моих братьев и сестер извращенным наказаниям в соответствии с такими же извращенными представлениями о преступлениях, — еще до того, как появилась Джоди, добавившая ей садизма».

Сад земных наслаждений

По словам Шари, Руби, выросшая среди мормонов, с самого детства знала, что станет матерью, ведь это главное предназначение женщины. Поэтому, едва ей исполнилось 18, она начала поиски мужа. Одним из первых ее внимание привлек Кевин Франке, придерживающийся тех же ценностей. Молодые люди решили пожениться спустя две недели после знакомства, причем инициатором стала сама Руби.

Блогерша всегда хотела многой детей, при этом они мало интересовали ее: «Руби никогда не утешала меня, когда я была младенцем. С чего бы? Философия ее семьи всегда заключалась в том, ребенку полезно поплакать. С младенцами нельзя нянчиться. Истерики нельзя терпеть. Это для их же блага, чтобы они знали, кто здесь главный, и когда вырастут, то смогут научиться справляться со всем, что жизнь им преподносит, не будучи слабыми неудачниками или плаксами».

Насилие началось, когда Шари было пять лет. Именно тогда Руби решила, что девочка должна заниматься музыкой (остальным детям тоже придется через это пройти). Руби будила дочь в шесть утра, заставляя заниматься: «Я быстро поняла, что всё, кроме безудержного энтузиазма, приводит Руби в ярость. Один намёк на недовольство на моём лице — и бац! Шлёп по руке, легкая пощечина или резкий рывок за ухо. Я редко плакала, когда Руби наказывала меня — только одному человеку в этом доме дозволялось плакать, и это была не я».

У Руби бывали эмоциональные срывы — тогда первый, кто оказывался ближе к ней, становился жертвой ее нападок. Неважно, что сделал ребенок — уронил игрушку или разлил молоко, он должен был быть наказан. Особенно тяжело всем пришлось, когда после рождения четвертого ребенка Руби пережила три выкидыша подряд: «Руби всегда злилась на нас, постоянно была на взводе, готовая взорваться, каким бы маленьким ни был проступок. Я, наверное, смогла бы справиться с её яростью, если бы не та жестокость, которая сопровождала эти приступы».

В 2015 году Руби, вдохновившись примером родителей и сестры-блогера, запустила канал «Восемь пассажиров». Сначала дети были даже рады — новый проект позволит матери выпускать энергию. Но все пошло не по плану: «Мы никогда не выбирали быть интернет-знаменитостями. Но вскоре наша жизнь вращалась вокруг непрерывного создания контента, нравилось нам это или нет. Дни рождения, барбекю, даже ленивые воскресные вечера — документировалось все».

В подростковом возрасте Шари столкнулась с депрессией и тревогой: постоянные съемки, контроль со стороны матери, буллинг в школе. Отец Шари, а также священник из местной церкви настаивали на том, чтобы девочка обратилась за помощью к психотерапевту, но Руби запретила, заявив, что девочке нужно больше двигаться и лучше спать.

Появление монстра

Проблемы были не только у Шари — ее младший брат Чад, учившийся в другой школе, вел себя все более и более вызывающе. Родителям постоянно звонили из школы и в конечном итоге мальчик был исключен. Желая «исправить» Чада, Руби искала для него того, кто сможет «пробить защиту» мальчика и сделать его вновь послушным. Таким человеком стала Джоди Хильдебрандт.

«Джоди. Наша собственная предводительница культа, лжепророк, ворвавшийся в наши жизни подобно урагану и превративший мою мать в покорную и преданную союзницу, которая впитывала каждое ее безумное слово, будто святую воду. Мой отец, некогда наша опора, был изгнан из семьи, а Руби и Джоди остались править четырьмя младшими детьми, по-прежнему жившими с ними».

Джоди порекомендовала подруга Руби, сказав, что та точно сможет справиться с Чадом. Джоди предложила семье еженедельные встречи с мальчиком, обещая, что скоро все наладится. Перед этим она посоветовала отправить Чада в специализированный лагерь, который поможет ему наладить дисциплину. Руби с восторгом отзывалась о лагере, сообщив своим подписчикам, что это место, в котором Чад сможет «повзрослеть»: «За её напускной лёгкостью скрывался ясный смысл: это было очередное наказание, способ сломать Чада и перестроить его в соответствии с их представлением об идеальном, послушном сыне».

Руби хотела, чтобы все ее дети занимались с Джоди, а сама она стала все чаще и чаще пропадать с ней на конференциях и тренингах. Джоди фактически основала секту: «План Джоди был сосредоточен на изоляции и контроле. Чтобы полностью принять её учение, ученикам ConneXions настоятельно рекомендовалось дистанцироваться от всех, кто не живёт по истине Джоди. Это было похоже на настоящее вторжение похитителей тел, на то, как рассудок моих родителей катится в тартарары, превращая их в преданных последователей Джоди».

Джоди настраивала своих последователей как против друзей и родственников — Руби поругалась со всеми — так и против мужей. Кевин продержался долго — мужчину окончательно «попросили уйти» лишь в 2022 году. Детей также лишали радости — и Шари и Чаду запретили заниматься спортом, потому что сначала им нужно «разобраться с собой».

Жизнь становилась все сложнее: «„Джоди меняет жизни. Она меняет меня“. Это было правдой — она изменилась. Крики прекратились. Она казалась спокойнее, контролировала себя. Она больше не выходила из себя из-за мелких проступков или разногласий. Но её место заняло что-то другое. Что-то похуже. Наказания Руби стали более психологическими по своей природе, больше фокусировались на наших эмоциях и разуме, чем на нашем теле. Сами наказания стали более сложными, почти театральными. Вместо быстрых, прямых последствий — удара, пощёчины — Руби начала придумывать сложные наглядные уроки, призванные научить нас эмпатии, ответственности или любой другой добродетели, которой, по её мнению, нам не хватало. Часто это включало в себя широкие жесты или длительные периоды лишений, всё это было призвано заставить нас по-настоящему „прочувствовать“ тяжесть наших проступков».

Например, Чад семь месяцев спал в подвале на кресле-мешке — по совету Джоди Руби запретила мальчику спать на кровати. Или Руби опубликовала видео, где грозится обезглавить игрушки младшей дочери, потому что та взяла что-то чужое. В одном из видео женщина хвасталась, что отказалась везти младшей дочери в школу обед, потому что та его забыла, а значит, сама виновата. Зрители, смотревшие канал, в конечном итоге обратились в Службу защиты детей, но проверка не обнаружила ничего криминального. Пока.

От Руби отвернулись рекламодатели, а YouTube выключил монетизацию. Но женщину это не остановила — она все больше и больше жила по принципу «Как скажет Джоди». Детям стали запрещать все больше: никакого телевизора и любимых сериалов, никаких игр и Интернета. Дети продолжали общаться с Джоди каждую неделю и она старательно промывала им мозги.

Шари повезло — девочка вела дневник, благодаря которому начала замечать несоответствия. Например, Джоди говорила что-то на сессии, а потом утверждала, что этого не было. Благодаря своим записям девушке удалось частично вырваться из-под влияния матери и культу Джоди, поступив в колледж. Однако спрятаться от Джоди было уже нельзя — она переехала в дом Франке.

Дом превратился в крепость. Теперь в комнату Шари заходить было нельзя никому. Более того — отец Шари, Кевин, мог покидать дом (мужчине нужно было ходить на работу), но чтобы вернуться, он должен был получить разрешение Джоди. С едой тоже самое — никто из членов семьи не мог взять что-то на кухне без того, чтобы спросить Джоди: «„Если хочешь туда пойти, сначала напиши маме и получи разрешение“, — сказал он. — „Тогда она сможет сказать тебе удобное время, чтобы ты забрала книгу“. „Папа, правда? С какой стати мне просить разрешения зайти в собственную спальню?“. „Потому что сейчас всё так устроено, Шари“, — печально сказал он».

«Добро пожаловать в ад»

К Рождеству добавились новые правила: «„Мы хотим предупредить вас кое о чём“, — начала Руби пугающе спокойным тоном. „Ваши младшие братья и сёстры в этом году не получат подарков“. „Мы учим их не быть эгоистичными и самодовольными“, — добавила Джоди, её лицо сияло от гордости собой. Мой отец, всегда молчаливый сторонник, кивнул».

«Я взглянула на своих младших братьев и сестёр. На их лицах отражались уныние и смятение. Рождество должно быть волшебством для детей — временем, когда они чувствуют себя желанными и любимыми. Это наказание казалось слишком жестоким. „Более того, — продолжила Джоди, её голос стал жёстче, — они должны спрашивать разрешения, прежде чем заговорить с кем-либо из вас. Если они перебивают, вы должны сделать выговор. Это не подлежит обсуждению. Мы все должны выступить единым фронтом, чтобы исправить их поведение“».

Чуть позже Джоди удалось избавиться и от Кевина. Уже попавший под ее чары, мужчина верил во все, что она говорила. Джоди начала обвинять мужчину в том, что он смотрит на дочерей с похотью, а значит, ему нужно «исправить себя». Вместе со старшим сыном его изгнали из дома, запретив общаться со всеми детьми, кроме Шари.

Шари к тому времени жила в общежитии, поэтому младшие дети остались один на один с Руби. Та все больше и больше отдалялась от старшей дочери, а затем и вовсе отреклась от Шари, так как девушка осудила поступок матери: та уехала на конференцию, бросив четырех несовершеннолетних детей одних.

«Телефонный звонок вырвал меня из моих безумных мыслей. Я взглянула на определитель номера — наша соседка, миссис Ларсен. С ужасом я ответила: „Шари, я подумала, что тебе стоит знать“, — сказала миссис Ларсен тяжёлым голосом. „Руби забрала всех детей из школы“. Но это был не конец: „Тут телефон снова зазвонил. На этот раз это были Гундерсоны с другой стороны улицы. „Шари… не хочу тебе это говорить“, — извиняющимся тоном сказал мистер Гундерсон. „Но твоя мама избавилась от Дуайта“. „Что? Нет!“ — вскрикнула я. Наш чудаковатый, милый Кавапу. Дети были от него без ума. „Зачем ей это?“ „Мне кажется…“ — мистер Гундерсон замялся. „Думаю, это для того, чтобы дети не могли выйти, ну, выгуливать его по району. Похоже, Руби не хочет, чтобы они с кем-то виделись“».

Шари попыталась обратиться в полицию, но делу не дали ход: «Мы закрываем дело. Окружной прокурор утверждает, что нет достаточных веских доказательств. Без реальных конкретных доказательств наши руки связаны, всё это лишь домыслы. Всё дело в этом новом законе, он так затрудняет расследование. Мне так жаль».

К детям ни у кого не было доступа больше года, до того самого дня, когда соседка позвонила Шари. Девушка сразу приехала к дому матери, но полицейские отказались говорить ей, где дети, сообщив только, что они в безопасности: «„Обеим женщинам предъявлены обвинения по нескольким пунктам в жестоком обращении с детьми при отягчающих обстоятельствах, и им отказано в залоге“. „Что значит „при отягчающих обстоятельствах“? ​​— спросила я шепотом, часть меня и вовсе отчаянно желала взять вопрос обратно, остаться в неведении ещё хоть на мгновение».

«Детектив слегка наклонился вперёд, нахмурившись. „Ну“, — начал он, его голос стал мягче, — „обычно это повторяющиеся акты насилия с особой жестокостью в течение длительного времени“. Он сделал паузу, оценивая мою реакцию, прежде чем продолжить. „Это может также означать изоляцию или преднамеренное причинение серьёзного физического вреда ребёнку“. Каждое слово было кинжалом, всё глубже вонзающимся в моё сердце».

Все видео Руби, выходившие как на канале «Восемь пассажиров», так и в рамках ее деятельности в компании Джоди, стали доказательствами для полиции. В одном из них она заявила: «Если ваш ребенок страдает, вы не должны его утешать. Вы должны бить его палкой». К счастью, в ближайшие 60 лет Руби палкой бить будет некого.

Шари, Чаду и остальным детям семьи Франке придется потратить еще немало лет на восстановление. Сейчас они вместе: «Я припарковалась и пошла к дому, чувствуя отчётливый запах плавленого сыра и пепперони, когда потянулась к дверной ручке. Неужели это всё ещё мой дом после всего, что случилось? Я не была уверен. Но, услышав смех, я осознала — мы вместе, и это единственное место, где я хотела бы быть».